Вопросы. Пациенты задают их постоянно. Самые разные. Многие из них привычны, ответы на них не менее предсказуемы и типичны, чем коленный рефлекс. Или кремастерный — до чего дотянешься. Абсолютным лидером в любом отделении (кроме отделения неврозов) был вопрос «когда меня выпишут?». Много вопросов задаётся о причинах болезни и о том, сколько она продлится и чего от неё можно ожидать. И порой бывают сногсшибательные вопросы, просто из главного калибра и в упор. На такие шаблонных ответов не бывает, спасает только искусство импровизации.
читать дальше Эта история произошла много лет назад, когда я работал ординатором в женском отделении. Марина (пусть её будут звать так) была в нём не то, чтобы завсегдатаем, но всё же попадала на лечение с завидной регулярностью — по два-три раза в год — и лечилась подолгу, всякий раз не меньше двух месяцев. Начиналось всё каждый раз однотипно: сначала соавторство с лечащим врачом в отношении назначений, потом твёрдая убеждённость, что вот на этот раз болезнь сложила лапки и накрылась мраморной плитой, потом напряжённое затишье и первые ночи без сна и, наконец — пара дней охоты на родню, когда тщедушная девчушка расшвыривала родственников, как кегли, роняла и ломала ставшую вдруг такой хрупкой мебель, и даже спецбригаде приходилось туго.
Вот и в этот раз она была доставлена в глубокой печали и коконе из фланелевых жгутов, раздавая направо и налево меткие плевки и обидные эпитеты. Новообретённые соседки из наблюдательной палаты сунулись было полюбопытствовать, кто это тут такой молодой да горластый, но тут же узнали о себе так много нового и с такими лингвистическими излишествами, что фиксировать к кроватям пришлось поголовно всех — во избежание.
На следующий день Марина была уже на удивление спокойна и тиха, и я решил с ней побеседовать, чтобы узнать, что же на этот раз стало причиной её поступления. Если не знать, что творилось накануне, можно было бы возмутиться — что такая тихая, застенчивая, воспитанная девушка делает в остром психотическом отделении? Конфликт с родителями и старшей сестрой? Так ведь как не конфликтовать: не дают слова высказать, пеняют тем, что больна, опекают, как маленькую! Тут любой взбунтуется! Хотела пойти в институт — не пустили. Нет, не поступать. Вот ещё глупости! Что, сказать правду? А вы к ней готовы? Или как мама с папой, будете руками махать и таблетки в суп крошить? Ну ладно, я предупредила...
- Вы что, не понимаете? - градус доверия ко мне как специалисту, гражданину и просто человеку резко упал.
- Марина, я слышал про сукразит. Даже пробовал. Что я ещё должен о нём знать?
- А знаете, кто его изобрёл? - лукавый взгляд, словно подбадривающий - «ну же, доктор! Проведи уже реанимацию своей эрудиции!»
- Неужто?...
- Правильно, доктор! Вы не так уж безнадёжно тупы!
- Ну, спасибо, дорогая.
- Постойте, я вам сейчас такое скажу — вы ох... эээ... в общем, сенсация!
- Хорошо, я уже морально подготовился. Давай, жги напалмом.
- На самом деле сукразит — это лекарство от рака.
- Убила, Марина. К такому повороту я не был готов. Как же он помогает от рака, хотел бы я знать?
- А хер его знает, - честно призналась Марина — вот вы скажите, вы знаете, как именно галоперидол убирает галлюцинации?
- Не знаю, - пришлось сознаться мне.
- А чего ко мне привязались? Он помогает — и этого достаточно! Я добилась, чтобы его пустили в продажу как заменитель сахара! Теперь его принимают миллионы людей! Профилактика в мировом масштабе! Каково?
- Грандиозно.
- Правда? - недоверчиво сощурилась Марина: а вдруг доктор смеётся?
- Правда. Я впечатлён. А нобелевский комитет в курсе?
- Я им письмо написала. Уже давно.
- Ну, раз давно, значит, письмо уже получили.
- Вы так думаете? В таком случае у меня к вам несколько вопросов.
- Спрашивай, Марина, постараюсь ответить.
- Я, собственно, вот о чём хочу спросить, - Марина подошла ко мне вплотную и упёрла руки в боки — ГДЕ МОЯ НОБЕЛЕВСКАЯ ПРЕМИЯ??? И КАКОГО ЛЯДА Я ВООБЩЕ БОЛТАЮСЬ ТУТ, КОГДА МЕНЯ ЖДУТ В СТОКГОЛЬМЕ???
- Погоди-ка, - мне пришлось соображать очень быстро — а что именно ты написала в письме?
- Дайте-ка вспомнить... А! «Уважаемые члены нобелевского комитета! Сукразит — это лекарство от рака. Мне это абсолютно точно известно. Можете проверить. Ваша Марина» Ну, и обратный адрес, конечно.
- Вот оно! Марина, ты забыла указать формулу сукразита.
- Блиин! И что, без формулы никак?
- Нет, дорогая. Так что придётся вспоминать. Ну и лечиться тоже, а то уж больно шустро ты шкафы дома роняешь. А ну как на церемонии вручения критики нарисуются — ты ж им головы поотвинтишь и в ковровую дорожку завернёшь, а у России и так с имиджем проблемы! блог добрых психиатров